История русской литературы. Ч. 2
Духовно оздоровляющую работу проделала «новомировская» публицистика, развеявшая немало мифов и покачнувшая немало фетишей и кумиров тотальной идеологии. «Новый мир» участвовал в восстановлении реальной истории русской литературы XX в. Во времена оттепели началась «реабилитация» репрессированных писателей, медленное возвращение имен М. Булгакова, А. Платонова, И. Бунина, А. Ахматовой, Б. Пастернака, М. Зощенко. В «Новом мире» длительное время печатались мемуары И. Эренбурга «Люди, годы, жизнь», которые, несмотря на их субъективность, серьезно расшатывали догматические стереотипы в изображении советской культурной и литературной жизни.
Сильнейшим толчком к движению всей литературы, в том числе «деревенской» и последующей «лагерной» прозы стал приход в нее А.И. Солженицына. Первые же его рассказы «Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор» стали не только разоблачением сталинской системы. Проза Солженицына сразу же заставила посмотреть другими глазами на перемены в самом типе русского крестьянина, увидеть его новое, драматическое положение на земле и в мире. Впоследствии эта социально-философская проблематика стала центральной в творчестве писателей-»деревенщиков». Сам факт публикации произведений А. Солженицына вселял надежду, что появилась возможность говорить правду.
Но идеологические стереотипы прошлого продолжали сдерживать развитие литературно-критической мысли. В эпоху оттепели была арестована рукопись романа В. Гроссмана «Жизнь и судьба». Партийных идеологов пугали параллели между сталинским и гитлеровским тоталитаризмом, рассказ о героях, ставших жертвами репрессий, несправедливости, антисемитизма, чиновничьего и бюрократического произвола. Роман Гроссмана был опубликован только в 1988-1989 гг. На 25 лет задержалась публикация романа А. Бека «Новое назначение». Связано это было с тем, что автор «Волоколамского шоссе» посягнул на критику основы основ тоталитарного государства - административно-командную систему. Трагическим событием и для автора, и для дальнейшего развития литературного процесса в стране стала травля Б.Л. Пастернака в связи с присуждением ему Нобелевской премии (1957 г.). В романе «Доктор Живаго» Пастернак утверждал, что свобода человеческой личности, любовь и милосердие выше революции, человеческая судьба - выше идеи всеобщего коммунистического блага. Пастернак оценивал трагедию революции вечными мерками общечеловеческой нравственности в то время, когда наша литература все больше замыкалась национальными рамками. Поэт был вынужден отказаться от премии, его исключили из Союза писателей; последние годы его жизни были отравлены преследованиями режима - и партийного, и литературного. Роман и стихи Пастернака распространялись в зарубежных изданиях и в «самиздате». В России «Доктор Живаго» впервые был опубликован в 1988 г. в «Новом мире».
С середины 60-х годов стало очевидно, что «оттепель» сменяется «заморозками». Усилился административный контроль за культурной жизнью. Деятельность «Нового мира» встречала все больше препятствий.
«Оттепель» заканчивалась многочисленными судебными процессами над инакомыслящими: И. Бродским, А. Синявским, Ю. Даниэлем, А. Гинзбургом и др. Однако, хотя административная победа была одержана, никакого морального авторитета эти акции не имели. К середине 1960-х годов вполне выяснилось, что обветшалая тоталитарная модель перестает работать, она утратила реальный контроль над литературой. И в этом - коренное отличие литературы времен наступившего вскоре «застоя» (1965-1985) от литературных судеб в трагическое предвоенное десятилетие.
3.3. Проблематика и поэтика прозы 1965-1980-х гг. («деревенщики», Ю.В. Трифонов, В.Ф. Тендряков, В.М. Шукшин и др.)
Время с середины 60-х годов и до 1985 г. принято называть «застоем». Но если это определение и справедливо по отношению к политике и экономике, то его никак нельзя приложить к литературному процессу этих лет. Скорее наоборот: по богатству художественных явлений, по глубине затронутых вопросов литературу этого периода можно сопоставить с литературой 1920-х годов. Несомненно, это богатство литературного движения связано с ослаблением государственного идеологического контроля над литературой. Самодвижение творческого духа вызвало к жизни все лучшее и подлинное, что появилось в литературе этого периода. Главным событием литературы этого двадцатилетия было развертывание сюжетов прозы, возникших еще в годы «оттепели». Это - «военная проза», «деревенская проза», «городская проза».
Менее других повезло «военной прозе» - очень мало произведений «застойной эпохи» достигло высот «окопной прозы» конца 50-х - начала 60-х годов. Во многом это было связано с тем, что именно в области «военной прозы» правящий режим мог легче всего воплотить мифы и фетиши сталинизма. Признаки официального реванша литературной номенклатуры явственно различимы в эволюции военной темы у К. Симонова (в его трилогии «Живые и мертвые») и у Ю. Бондарева (в последних его романах); ярче же всего они заметны в романах А. Чаковского «Блокада», «Победа», в «Войне» И. Стаднюка и др. Однако в то же время создаются произведения, в центре внимания которых не панорамы сражений, а исследования внутренних психологических коллизий (повести «Усвятские шлемоносцы» Е. Носова, «Сашка» В. Кондратьева, «Живи и помни» В. Распутина, «А зори здесь тихие» Б. Васильева, «Момент истины» В.Богомолова).
Огромным философско-нравственным потенциалом обладает деревенская проза 70-80-х годов. Крестьянство веками было опорой и живой силой национальной истории. Книги Ф. Абрамова (тетралогия «Братья и сестры», повести «Деревянные кони», «Пелагея», «Алька»), В. Астафьева («Последний поклон», «Царь-рыба»), В. Белова («Привычное дело», «Плотницкие рассказы», «Лад»), В. Распутина («Деньги для Марии», «Живи и помни», «Последний срок», «Прощание с Матерой», «Пожар»), В. Шукшина (от великолепных трагических рассказов до киноповести «Калина красная») стали призывом талантливых художников к самосохранению нации, обращенных ко всем нам в критический, переломный момент народных судеб. С силой пророческого прозрения в этих книгах было сказано о том, что деревня, крестьянство, оказавшееся в беде, - это не просто «социально-экономическая формация», но - сгусток древнейшего опыта жизни и выживания на нашей земле, опыта, ставшего духовной колыбелью нации. Авторы этих книг вовсе не призывают к реставрации патриархального мира русской деревни - они призывают современников сохранить вечные ценности, хранимые крестьянством в течение многих столетий.
В фокусе «городской прозы» сходятся многие острые социальные и психологические коллизии времени. Причем, если о «деревенской прозе» можно говорить как о явлении завершенном, то «городской прозе» в условиях нашей стремительной «урбанизацией» и вызванных ею драмах и проблемах еще далеко до ухода со сцены. Здесь можно назвать книги В. Тендрякова и Ю. Трифонова, А. Битова, В. Дудинцева, Д. Гранина, С. Каледина, А. Кима, В. Маканина, Л. Петрушевской, Г. Семенова и др.
Наиболее яркий представитель так называемой «городской прозы» (термин этот еще более условен, чем термин «деревенская проза») - Ю.В. Трифонов, хотя в творчестве этого писателя значительное место занимают исторические романы. Трифонов развивает в прозе традиции психологического реализма, особенно он близок к традиции А.П. Чехова. Одна из сквозных тем «городских повестей» писателя - тема «великих пустяков в жизни», тема «мелочей», которые засасывают человека и ведут к саморазрушению личности (повести «Обмен», «Другая жизнь», «Дом на набережной», «Предварительные итоги», «Позднее прощание»). Писатель утверждает необходимость для каждого человека прорваться к своей подлинной сущности, к самопознанию, так как у «каждого... должно быть то, что волнует воистину. Но надо до этого доползти, докарабкаться». «Городской» цикл Ю. Трифонова по поднятым проблемам может быть соотнесен с широким кругом произведений современных писателей: В. Распутина, В. Тендрякова, В. Шукшина, В. Астафьева и др. Повести Ю. Трифонова органично вписываются в контекст «городской прозы» Д. Гранина, В. Маканина, А. Битова и др. Нравственно-философская направленность - отличительная черта прозы конца 60-80-х гг. Так, проблема нравственного компромисса героя стоит в центре писателей «младшего поколения» 70-х годов, в рассказах Г. Семенова, повестях и романах В. Маканина.
2008-09-20 14:21:11 Учебники — вернуться к списку
| ← предыдущая страница следующая страница → |
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 |
| 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 |
| 51 | 52 | 53 |